Московский физико-технический институт родился на заре научно-технической революции. Каждая социальная эпоха определяет свои уровни высшего образования и предъявляет свои требования к специалистам высшей квалификации. Не случайно накануне войны, в конце 30-х годов, выдающимися учеными нашей страны была поставлена проблема организации подготовки инженерных кадров совершенно нового типа. Причем проблема эта ставилась как задача государственной важности (я имею в виду известную статью в "Правде" в декабре 1938 года, подписанную М.А.Лаврентьевым, Н.И.Мусхелишвили, Д.Ю.Пановым, С.Л.Соболевым, С.А.Христиановичем). Стране нужны были инженеры-ученые, инженеры-исследователи, которые обладали бы глубокими знаниями в различных областях фундаментальной науки и были подготовлены для работы в новейших современных отраслях науки, техники и производства. Для подготовки таких кадров нужно было создать образовательную систему (школу, институт, университет) нового типа, так как традиционные методы обучения для этого не годились.

Видимо, такая необходимость возникала в определенные исторические моменты и в других государствах. Заметим, что во всех крупных развитых странах существуют учебные заведения для подготовки национальных кадров: это Массачусетский технологический институт и Калифорнийский технологический институт в США, Ecole Polytechnique и Ecole normale во Франции, в Англии роль такого центра играл Империал-колледж и др.

Во время войны и в первые послевоенные годы особую остроту и актуальность приобрел также вопрос подготовки в кратчайшие сроки специалистов нового качества для работы в оборонных отраслях науки и техники. Необходимость создания новой системы подготовки кадров была осознана на самом верху - в ЦК и правительстве - и инициатива ученых нашла определенную поддержку.

У истоков такой системы подготовки специалистов в нашей стране которая стала известна как "система Физтеха", стояла замечательная плеяда ученых - академики П.Л.Капица, И.В.Курчатов, М.В.Келдыш М.А.Лаврентьев, С.А.Христианович, Н.Н.Семенов, С.А.Лебедев, А.А.Дородницын и другие крупные ученые и руководители отраслей науки и промышленности.

На мой взгляд, главную роль в разработке идеологии "системы Физтеха", сыграл академик Петр Леонидович Капица. Он упорно и последовательно проводил идею Физтеха в жизнь. Физтех в буквальном смысле детище П.Л.Капицы.

В результате глубокой и тщательной проработки вопроса, борьбы мнений и целенаправленных усилий 25 ноября 1946 года было принято Постановление Совета Министров СССР "О мероприятиях по подготовке высококвалифицированных специалистов по важнейшим разделам современной физики".

Первым пунктом этого постановления было создание в Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова физико-технического факультета (ФТФ) "для подготовки высококвалифицированных специалистов по важнейшим разделам современной физики".

Проректором МГУ по спецвопросам был назначен академик Сергей Алексеевич Христианович. По существу, он организовывал и курировал физтехфак в МГУ.

Мы считаем ныне здравствующего Сергея Алексеевича Христиановича первым ректором Физтеха. Академик Христианович имел очень большой опыт создания учреждений нового типа, я бы сказал, стоящих на грани фундаментальной науки и новой техники.

Первым деканом факультета был профессор Дмитрий Юрьевич Панов. На Физтехе у него была роль в известном смысле координатора идеологии, он на практике воплощал идеи, выдвинутые замечательной плеядой ученых. Д.Ю.Панов являлся проводником великих идей, которые были сформулированы основоположниками Физтеха. С другой стороны, он непосредственно организовывал жизнь самого факультета и учебный процесс.

Еще одним человеком, который сыграл большую роль в становлении факультета, особенно при наборе студентов и организации текущего учебного процесса, был заместитель декана доцент Борис Осипович Солоноуц. Очень разумный, живой и отзывчивый человек, он, по существу, имел непосредственный контакт со студентами. Насколько я помню, именно он организовывал на базе университета отбор студентов на первые два курса.

Впоследствии эта команда: Христианович - Панов - Солоноуц, как мне известно, просмотрела несколько возможностей размещения Физтеха. Один из вариантов поселения Физтеха был в Москве, на площади Коммуны. Были и другие варианты. Но они остановились на городе Долгопрудном.

Замечу, что в то время Долгопрудный (а по-моему, и сейчас) представлял собой не лучший город Московской области: он был достаточно запущенным, грязным, с Москвой сообщение было плохое - ходили паровички... Но г.Долгопрудный был изолирован от московской суеты, и здесь можно было организовать локальный, совершенно изолированный процесс. Создавалось закрытое учебное заведение, и необходимо было организовать сохранение информации о нем. Для Физтеха были высвобождены два корпуса. Один - бывший Институт дирижаблестроения, по-моему, там чуть ли не Нобиле начинал. В существующем и ныне аудиторном корпусе размещалось общежитие, в лабораторном - шел учебный процесс.

Я не могу не назвать еще одного человека, о роли которого мне стало известно совсем недавно... Это Юрий Андреевич Жданов, член-корреспондент РАН, руководитель Северо-кавказского научного центра, расположенного в Ростове. Существует мнение, и мы это проверяли, что именно Ю.А.Жданов, будучи в то время заведующим отделом науки ЦК партии, докладывал И.В.Сталину об организации этого факультета. И Постановление о создании ФТФ МГУ - хорошо подготовленное и чрезвычайно обширное - было подписано И.В.Сталиным. Когда знакомишься с этим Постановлением, поражает детальность проработки, вплоть до окладов научных сотрудников, проректоров, студенческой стипендии и пр. В частности, там ставился вопрос, что в Германии должно быть демонтировано определенное количество специальных лабораторий, которые предполагалось перенести на Физтех. Ю.А.Жданов мне говорил, что обсуждался вопрос и о модернизации города Долгопрудного, о прокладке специальной дороги и многом другом. К сожалению, далеко не всё из намечавшегося претворено в жизнь.

Существовало мнение, что и генерал-лейтенант Иван Федорович Петров принимал участие в подготовке этого правительственного Постановления. Однако, документально это неизвестно. И.Ф.Петров в течение года накануне войны был начальником ЦАГИ. Не исключено, что определенную роль он сыграл в то время и в становлении физтехфака МГУ.

Итак, Физтеху был дан старт. Начался отбор студентов, способных учиться на этом факультете. Набор проходил на два курса. Естественный прием студентов шел на первый курс, после десяти классов школы или одного курса университета. Они приступили к занятиям с осени 1947 года. И одновременно шел набор на так называемые старшие курсы. (Мы - участники именно набора на старшие курсы, правда, никто не понимал, что значит "старшие курсы": второй, третий, четвертый...)

В это время я учился в МВТУ имени Баумана и помню, что в МВТУ, на Красной площади (я имею в виду специальную площадку в центральном корпусе), в течение, по-моему, всего двух дней висело объявление о том, что организуется новый, физико-технический факультет Московского университета, которому дано право брать студентов с любого курса других высших учебных заведений.

Набор проходил на шесть специальностей, и было организовано, по-моему, всего восемь групп. У нас, на старшем курсе, это были две группы физиков-ядерщиков, которые идеологически возглавляли великие люди нашего времени: академик А.А.Алиханов, академик И.В.Курчатов, академик П.Л.Капица. Группу радиофизиков, по-моему, организовывал чл.-корр. АН СССР А.Н.Щукин. Была группа оптиков, возглавляемая академиком С.И.Вавиловым. Активную роль в организации этого направления играл Сергей Леонидович Мандельштам. Была организована группа химфизиков, детище академика Н.Н.Семенова; группа аэродинамического направления с прицелом работы в ЦАГИ - во главе ее стоял академик С.А.Христианович. И, наконец, - группа термодинамиков, специализация, связанная с ракетной техникой. Впоследствии она стажировалась и работала на базе НИИ-1, научным руководителем которого в то время был академик Мстислав Всеволодович Келдыш. Это шестая группа. Я был зачислен именно в нее, в группу N608.

Набор происходил в старом здании университета, на Моховой. Профессура, по существу, проводила собеседования по физике и математике. В частности, я сдавал экзамен профессору Б.М.Булаху. Это был специалист по коническим течениям, известный аэродинамик. Я никогда не забуду, как он задал мне такой довольно каверзный вопрос: движется поезд с ускорением, по поезду в обратном направлении бежит человек; мимо проходит поезд тоже с ускорением - может ли здесь бегущий человек вообще объективно оценить скорость движущихся объектов относительно некоей неподвижной точки? Я не очень отчетливо ответил на этот вопрос, дал какое-то качественное объяснение, но так как я знал фамилию экзаменатора и знал, что он занимается именно коническими течениями, то я ему сказал: "Давайте, я лучше расскажу вам о конических течениях". Он несказанно обрадовался, и потом мы с ним долго беседовали. Надо иметь в виду, что я к тому времени уже закончил четыре курса МВТУ.

В основном, на нашем потоке учились студенты, окончившие два-три курса разных университетов или институтов. Например, Владимир Николаевич Родионов, один из крупнейших специалистов сегодняшнего времени в области физики взрыва, ученик академика М.А.Садовского, окончил к моменту поступления на ФТФ пять курсов Горного института. Вилен Купцов пришел из Института железнодорожного транспорта, окончив там, по-моему, четыре курса. К сожалению, он очень рано ушел из жизни. И многих наших сокурсников уже нет в живых...

До выпуска нас дошло около 60 человек. Это была первая команда физтеховцев. За нами шла вторая команда - тот самый первый набор. Ряд курсов мы слушали совместно. Не вдаваясь в подробности, хочу лишь сказать, что среди этих выпускников двух курсов оказалось достаточно много известных в дальнейшем ученых и конструкторов, которые работали в очень специфичных местах, в ядерных центрах, например, в Арзамасе-16, Челябинске-70, Красноярске-26, не говоря уже про институты Академии наук: Институт физических проблем П.Л.Капицы, ФИАН, Институт химфизики и многие другие.

Несколько штрихов из жизни нашего учебного процесса. При таком, я бы сказал, смешении стилей возникала некая неурядица в его организации. Но могу сказать, что руководство факультета, видимо, сделало все возможное, чтобы на этих первых курсах были задействованы лучшие силы преподавателей того времени. Например, лекции по экспериментальной физике, небольшой курс, прочел академик Петр Леонидович Капица. Лекции по теоретической физике читал академик Лев Давидович Ландау; лекции по механике - академик Леонид Иванович Седов. Впоследствии лекции по механике читал известнейший профессор Феликс Рувимович Гантмахер. В частности, курс теории функций комплексного переменного, по-моему, на первом потоке, читал академик Михаил Алексеевич Лаврентьев. На нашем потоке лекции по ТФКП единственный раз в жизни прочел академик Анатолий Алексеевич Дородницын. Курс математической физики (один из основных курсов до сих пор на Физтехе) у нас читал академик Сергей Львович Соболев. Великолепный, единственный в своем роде курс физики нам прочел блестящий преподаватель член-корреспондент АН СССР Сергей Михайлович Рытов. Это был уникальный по своему содержанию курс.

Лекции пользовались необыкновенной популярностью, посещаемость была стопроцентной. Это был, конечно, цвет, я бы сказал, не только советской, не только российской науки, это была, конечно, элита мировой науки.

Например, дифференциальные уравнения нам читал Иван Георгиевич Петровский. В то время он только вступал в ректорство Московским университетом. Лекции проходили в актовом зале. Как правило, актовый зал не отапливался. Петровский ходил по небольшой сцене. У него был такой характерный жест - он потирал руки, немного согнувшись. Он прочел совершенно уникальный курс дифференциальных уравнений, и впоследствии вышла его знаменитая книга "Краткий курс дифференциальных уравнений", по-моему, так она называется. Это было чисто послевоенное издание - серая обложка, слепой шрифт... Книжка стала библиографической редкостью и представляет собой образец, шедевр ясности изложения математики.

Можно добавить только одно: условия, в которых читались эти лекции, были по сегодняшним меркам очень тяжелыми, если не сказать ужасными.

То же самое можно сказать и об условиях в общежитии... Усилиями Б.О.Солоноуца быт студентов был организован так, что москвичи (они составляли 60-70%) могли остаться ночевать в общежитии, потому что последний паровик уходил где-то в 6-7 часов вечера...

Что отличало нашу жизнь тех лет?

Была еще карточная система, было очень холодно и очень голодно. Буквально. Но энтузиазм - невероятный. Все чрезвычайно гордились тем, что допущены вот в такое специальное учебное заведение (каждый заполнял очень обширную анкету, по-моему, из страниц двенадцати).

Первым начальником так называемого первого отдела стал П.П.Прокофьев, он перешел из Московского университета. Человек очень обстоятельный, он нам всегда содействовал и помогал. Насколько я помню, мы тогда не придавали этому значения, но в то время, видимо, почти все студенты получали достаточно высокую форму допуска.

Это было время рождения советской атомной бомбы, время рождения новых крупных программ, связанных с физикой взрыва, химией, радиотехникой, электроникой и др. Все это и определяло общий настрой.

Нас всех объединяла тяга к новому, высокому, светлому будущему.

Теперь я хотел бы сказать об основах физтеховского образования, если хотите, дать "идеологию" этой системы с позиции 50-летней истории Физтеха, с позиции ректора, который прошел сам этот нелегкий путь.

Сегодня система Физтеха стала не только советским, не только российским, но и мировым достоянием.

Во-первых - это очень глубокое преподавание фундаментальных наук. Важность, необходимость освоения студентами фундаментальных наук - это одна из основных мыслей Капицы. На Физтехе это удалось сделать.

Физика и математика на Физтехе преподаются практически в объеме физфака и мехмата МГУ.

Можно ли давать профессионально одновременно такое большое математическое и физическое образование? Этот вопрос оставался всегда открытым. В чем-то он остается открытым и до сих пор. Но благодаря энтузиазму самих студентов, их отбору, а также высочайшему классу и энтузиазму преподавательского состава - такой эксперимент в течение 50-ти лет ведется в МФТИ.

Мне уже 70 лет. Я проехал почти все крупные столицы: Токио, Шанхай, Пекин, Нью-Йорк, Париж, Лондон, Рим, Дели... Я побывал во многих лучших учебных заведениях мира. Но нигде я не видел такой насыщенной учебной программы в течение первых трех курсов обучения, какая осуществлялась и в настоящее время ведется на Физтехе. Много раз мы возвращались к мысли о том, можно ли давать такую нагрузку студентам. Опыт Физтеха показывает, что, по крайней мере, в России, в наших условиях, это делать можно. Почти убежден, что в американских условиях это не пройдет.

Особенностью учебного процесса на Физтехе с самого начала было и то, что в большом объеме преподавался иностранный язык. На изучение иностранного языка в учебных планах физтехфака отводилось в 2-3 раза больше времени, чем на других факультетах МГУ, не говоря уже о технических ВУЗах. Причем для изучения языка формировались группы по 5-7 человек. Тогда и были заложены основы физтеховской системы обучения иностранным языкам. Большая роль в этом прекрасного лингвиста и педагога Ирины Александровны Ершовой и замечательных преподавателей Московского университета. Обязательным было изучение двух языков: английского и второго - немецкого или французского. Некоторые студенты успевали изучать и больше. На нашем курсе был полиглот Юрий Дьяков, который свободно говорил на четырех или пяти иностранных языках. Но это уже, конечно, исключение из правил.

Таким образом, основу фундаментального цикла составляют математика, физика общая и теоретическая, механика, иностранные языки.

Вторая составляющая системы Физтеха - это базовые институты, в которых были организованы кафедры. Были отобраны лучшие научные центры - Институт физпроблем, ФИАН, МИАН, ЦАГИ, Институт химфизики, НИИ-1 и др. Студенты, начиная со второго-третьего курса, проводили по 2-4 дня в базовом институте. На 5-м курсе обучение полностью проходило в базовом институте. Шестой, выпускающий курс был отдан выполнению дипломной работы в базовом институте. Там же проходила ее защита.

Идея системы Физтеха заключалась именно в этом: широкое общенаучное образование в лучших российских университетских традициях силами преподавателей, научных сотрудников лучших центров и узкая, глубокая специализация в базовом институте. Если хотите, воспитание научных и инженерных кадров в творческой среде под данный институт, под данную лабораторию, даже под данную научную группу.

Вот два основных положения, которые были заложены в основу Физтеха. Я еще раз повторяю, что не встречал нигде такой целенаправленной и такой чрезвычайно интенсивной подготовки кадров, какая осуществлялась (и в общем до последнего времени осуществляется) на Физтехе.

Несмотря на многие плюсы и минусы, которые существуют сегодня на Физтехе (трудно даже сказать, чего больше - плюсов или минусов), тем не менее, основная мысль, психология учебного процесса, особенно в первой его части, не нарушена. Я считаю, что основная заслуга моего преемника, сегодняшнего ректора МФТИ Н.В.Карлова, может быть, его главная заслуга в том, что он ничего не стал ломать. Все остальное, что происходит сейчас с институтом, в общем, в большей степени зависит не только от Физтеха и не столько от его ректора.

Возвращаясь к началу, нужно сказать еще вот о чем. На рубеже 50-х годов Академия, наука и высшая школа переживали тяжелые времена. В СССР развернулась борьба с так называемым космополитизмом. Началась кампания против таких областей науки, как генетика, микробиология, кибернетика, теоретическая физика. "Под огонь" попала известная сессия ВАСХНИЛ, где ученые - генетики, микробиологи разделились на два лагеря: лысенковцы и их противники. Известно, что Сталин поддержал лысенковскую команду. Остальная часть генетиков попала в опалу, и в их числе - такие известные ученые, как академик Н.П.Дубинин и др.

Это наложило свой глубокий отпечаток на дальнейшее развитие не только этих областей науки, но и смежных ее направлений.

Возникло известное "дело врачей". Нависла угроза и над Физтехом. Был отстранен от работы академик П.Л.Капица. На Физтехе была закрыта его кафедра и ряд других специальностей. Стоял вопрос о ликвидации факультета.

Судьба Физтеха висела на волоске.

И здесь решающую роль сыграл приход на Физтех Ивана Федоровича Петрова. Это был генерал-лейтенант, человек, проживший очень большую и яркую жизнь, по-житейски очень мудрый, прекрасно понимающий обстановку. У него был большой опыт работы в сложнейших ситуациях, он имел поддержку в самых верхах и он понял, что единственный шанс спасти Физтех - это организовать независимое учебное заведение. И в 1951-52 гг. усилиями Ивана Федоровича Петрова это удалось сделать. 17 сентября 1951 года было подписано специальное Постановление партии и правительства об организации Московского физико-технического института. С этого времени началось функционирование самостоятельного Физтеха как МФТИ.

И.Ф.Петрову удалось сделать то, что считалось тогда сделать практически невозможно.

Я называю фамилию Петрова не первый раз. Я считаю, что это ракетоноситель, который вывел, образно говоря, такой очень ценный груз, как Физтех на столь высокую орбиту. Только благодаря его усилиям удалось сохранить Физтех как единое целое, как единое учебное заведение. Были восстановлены ранее закрытые кафедры и организовано несколько новых кафедр. В это же время началась организация факультетов: радиотехнического, радиофизического, аэромеханического и физико-химического.

Теперь я остановлюсь на периоде с 1962 по 1987 год, когда я работал ректором.

В начале 60-х гг. встал вопрос о расширении спектра подготовки кадров в МФТИ, об организации новых специальностей. Ставился вопрос, чтобы в руководстве Физтеха работали выпускники МФТИ. И вот, начиная с 1962 года, на Физтех приходит новая команда. Возглавить Физтех, к моему изумлению, в ЦК было предложено мне. Причем, предложено это было в таком, я бы сказал, императивном стиле. Два раза я встречался с Иваном Дмитриевичем Сербиным, заведующим оборонным отделом ЦК. Этот человек обладал тогда почти неограниченной властью и, по существу, в дальнейшем он сыграл довольно большую роль в развитии Физтеха. В то время я был приглашен на стажировку в Курантовский математический институт, в Нью-Йорк и меньше всего собирался работать в Долгопрудном. Во время второй встречи Сербин сказал, что решение принято: "Вы подбираете людей и начинаете заниматься Физтехом". (Все-таки он дал мне возможность в течение трех месяцев, зимой 1962-63 гг., пройти стажировку в Америке.)

Большую роль в моем выдвижении на ректорский пост сыграл академик Анатолий Алексеевич Дородницын, мой непосредственный учитель. По-моему, именно Дородницын, Петров и Сербин дали возможность новой команде прийти на Физтех. Я сразу пригласил сокурсника (он был как раз выпускником первого выпуска) Михаила Васильевича Родина, проректором по науке, хотя в то время он не имел еще никакой научной степени. Партийную организацию в то время возглавлял Дмитрий Александрович Кузьмичев, который вскоре стал проректором по учебной работе. Считаю, что эти люди (потом они получили ученые степени и звания), эта наша очень дружная команда дала возможность довольно сильно развить и сформировать систему Физтеха и расширить материальную базу института.

Я не буду сейчас подробно касаться этого вопроса, скажу только, что за время с начала 60-х до начала 80-х годов было построено порядка ста тысяч кв. м учебных и вспомогательных площадей, общежитий, столовых, жилых домов и многое другое. Проректором по хозяйственным вопросам, когда мы пришли на Физтех в начале 60-х годов, был Ф.П.Частий, человек, который долго работал за рубежом, человек очень высокой культуры.

Мы всячески старались сохранить и дополнить в новых условиях те позиции, что были завоеваны нашими предшественниками. В 70-80-е годы довольно бурно стал проявляться интерес к специалистам, которых готовил МФТИ. Подготовка кадров для институтов Академии составляла 40-50%, остальные выпускники работали в НИИ и КБ оборонных направлений.

Мне бы хотелось здесь более точно сформулировать "Систему Физтеха". "Система Физтеха" - это понятие, достаточно широко употребляемое сегодня. Но если говорить откровенно, видимо (к нашему счастью) очень мало кто из людей, не работавших на Физтехе и не связанных с ним, понимал истинное значение, содержание этой системы, и это, возможно, сохраняло МФТИ от многих ненужных коллизий. Все-таки основное в системе Физтеха можно было бы выразить такими словами: переход от экстенсивно-информационного обучения к интенсивно-фундаментальному образованию.

Можно выделить несколько позиций, аспектов этой системы.

Основной, первый аспект - это организация учебного процесса, о чем уже говорилось раньше. Учебный процесс МФТИ состоит из трех самостоятельных циклов.

Главная задача общеобразовательного цикла - это такое усвоение студентами фундаментальных дисциплин, которое развивало бы у них активное творческое мышление. Математика, общая и теоретическая физика, иностранный язык, гуманитарные науки - здесь дается материал в объеме университетских курсов, причем большое внимание уделяется прикладной, практической их стороне (лабораторные работы, самостоятельные занятия, рефераты и т.д.). Важно подчеркнуть, что на Физтехе не отдают предпочтение полноте читаемых курсов в ущерб творческой стороне образования. Именно такой подход, на наш взгляд, и отличает образование от обучения.

Я бы выделил среди многочисленных институтских кафедр несколько "знаменитых", сильных кафедр. В первую очередь, это кафедры математики, общей физики, теоретической физики, иностранного языка и др.

Мы четко придерживались правила, что для всего института необходим единый общеинститутский цикл. Например, ранее курс теоретической физики для факультетов "механического" профиля читался не в полном объеме. Мы настояли, чтобы курс теоретической физики в полном объеме изучали студенты всех факультетов.

Итак, общеинститутский цикл, единый для всего института, для каждого студента, независимо от того, станет ли он микробиологом или будет изучать самолеты с вертикальным взлетом.

Когда меня спрашивали, как идет обучение математике и физике на Физтехе, то я отвечал, что лучший способ профессионально научить студентов - это пригласить хороших преподавателей. Так, например, математику на Физтехе читают большей частью сотрудники Математического института имени Стеклова, одного из лучших в мире, по крайней мере, в Европе, математического центра. Физику преподают сотрудники академических институтов: Физического института, Института общей физики, Института физических проблем и др.

Привлечение профессионалов для обучения дает возможность читать эти курсы на высоком уровне.

Среди преподавателей кафедры математики, которая по существу сложилась как мощный научный центр, я бы позволил себе назвать известных людей, работавших на Физтехе в разное время. В первую очередь, это Михаил Алексеевич Лаврентьев, один из первых руководителей этой кафедры; Сергей Михайлович Никольский, который до сегодняшнего времени преподает на этой кафедре (его слушали и мы!); профессор Марк Аронович Наймарк, один из лучших лекторов; Василий Сергеевич Владимиров, Лев Дмитриевич Кудрявцев, Виктор Борисович Лидский, Хуршид Ханумовна Каримова и многие, многие другие. Этот мощный творческий коллектив, который, я надеюсь, сохранил дееспособность и до сегодняшнего дня.

Единственное, что до сих пор мне не понятно, почему член-корреспондент Л.Д.Кудрявцев, зам. директора МИАНА, так рано ушел с поста заведующего кафедрой.

С самого начала организации кафедры и до последних дней своей жизни, более сорока пяти лет, работал на кафедре высшей математики Анатолий Николаевич Тулайков. Блестящий математик, талантливый, "изысканный" педагог, человек очень глубоко и разносторонне образованный, он играл очень большую роль в постановке учебного процесса на Физтехе, работая сначала начальником учебной части, а в дальнейшем ученым секретарем института.

Еще раз повторяю, что на Физтехе сложился совершенно уникальный преподавательский коллектив профессионалов высочайшего класса, и если он сегодня не будет сохранен и поддержан, то это будет преступлением перед страной.

На кафедре общей физики также был собран великолепный коллектив ученых и педагогов. Достаточно сказать, что в ряде случаев семинарские или лабораторные работы вели доктора наук.

Физический практикум на кафедре общей физики МФТИ - это явление уникальное в системе высшей школы. Созданием практикума, организацией физических лабораторий и демонстрационного кабинета вместе с первым заведующим кафедрой Петром Леонидовичем Капицей занимался замечательный ученый, физик-экспериментатор, академик Александр Иосифович Шальников. В дальнейшем очень много сделано в постановке лабораторных работ заведующим лабораториями физики Кириллом Александровичем Рогозинским. Его вклад весьма значителен.

В 1965 году мы пригласили заведовать кафедрой профессора Сергея Петровича Капицу, человека, обладающего прекрасной интуицией, глубоко и всесторонне образованного, я бы сказал, ученого с большим именем. Ему удалось вместе с сотрудниками создать на кафедре очень хороший микроклимат и сформировать боеспособный коллектив.

Среди лекторов, которые в то время работали на кафедре общей физики, нельзя не отметить таких замечательных преподавателей, как Дмитрий Васильевич Сивухин; уникальный курс прочел Роальд Зиннурович Сагдеев, когда вернулся из Новосибирска. Особенно тяжело формировался последний цикл общей физики, когда уже шло пересечение с теоретической физикой. Здесь блистал профессор Лев Лазаревич Гольдин. Он великолепно читал курс атомной физики. Большую роль в становлении и развитии кафедры сыграли заместители С.П.Капицы - Станислав Миронович Козел и Владимир Ефремович Скороваров. Они своим кропотливейшим трудом в течение многих лет удерживали в прекрасной форме эту уникальную кафедру. Практическую работу по организации учебного процесса обеспечивала заведующая методической лабораторией Наталья Ивановна Петеримова.

Кафедра теоретической физики занимала особое место на Физтехе. Серьезный импульс в ее становлении дало приглашение заведующим кафедрой нашего выпускника академика Спартака Тимофеевича Беляева. Кафедру "держал" в руках глубокий ученый-энциклопедист, прекрасный лектор профессор Сергей Павлович Аллилуев. Мы уже отмечали, что курс теоретической физики входил в общеинститутский цикл, читался всему институту, а не только чисто физическим факультетам. Несколько дифференцировав содержание программ, эта кафедра с блеском справлялась с преподаванием.

Большое внимание уделялось, как уже отмечалось, преподаванию иностранного языка. Здесь выдающуюся роль сыграла заведующая кафедрой Майя Васильевна Круть, блестяще справляясь с руководством многочисленным преподавательским составом порядка 70- 80 человек.

На Физтехе был культ языка. Студентов это захватывало, хотя и отнимало немало времени. Было обязательным изучение английского языка в течение первых трех курсов, потом в течение последующих двух лет - изучение второго языка по выбору, как правило, это был немецкий или французский, а иногда даже японский.

МФТИ готовил кадры для науки, авиационной, радиотехнической, электронной, оборонной и других отраслей промышленности - т.е. для Академии наук и тринадцати министерств и ведомств - МАП, МРП, МЭП, MOM, МСМ и др. Когда мы начинали в 60-х годах, было 15-18 базовых институтов. К началу 80-х годов было задействовано около сотни базовых институтов МФТИ. Из них реально функционировали порядка 80-ти. В них были открыты кафедры, и шла подготовка студентов. Было организовано пять новых факультетов: физической и квантовой электроники (1964 г.), аэромеханики и летательной техники (1965 г.), управления и прикладной математики (1969 г.), проблем физики и энергетики (1976 г.), физико-химической биологии (1982 г.). Целевым назначением готовились специалисты для Украины, Сибири, Дальнего Востока, Урала.

Естественно, что у разных ведомств был разный акцент в требованиях к подготовке кадров. При таком интенсивном росте стала актуальной задача - не допустить размывания основ физтеховской системы образования, но также очень важно было считаться со спецификой факультетов.

Таким образом, следующая позиция, которую совместно с деканами, руководителями кафедр, преподавателями факультетов нам удалось развить в новых условиях - это факультетский цикл. Его идеология, в основном, определялась советом факультета, в состав которого входили руководители факультетских кафедр и базовых институтов.

Факультетский цикл начинается с чтения курсов и лабораторных работ по направлению избранной специальности, например, радиоэлектроника и радиотехника, прикладная физика, управление и прикладная математика, аэрофизика и космические исследования и др.

В итоге достигается определенная широта образования и в специальной подготовке. Студенты знакомятся по существу с опытом и достижениями различных научных школ в выбранной специальности.

Мы старались, чтобы на факультетских циклах читалось несколько основных курсов, которые бы отражали интересы всех специализаций факультета.

И, наконец, базовый цикл, в формировании которого определяющую роль играли базовые институты, где организованы спецкафедры (выпускающие кафедры) МФТИ. Таких специальных циклов насчитывалось 70-80. Учебные планы каждой специальности утверждал ректор МФТИ и директор базового института, который, как правило, был заведующим спецкафедрой МФТИ.

Цель исследовательского, базового цикла - обучение конкретной, более узкой, утилитарной специализации. Этот цикл начинается в лабораториях института и проходит в основном на базовых предприятиях, КБ и НИИ Академии наук и ведомств, где студенты с 3-го курса, а иногда и раньше (к примеру, на факультете общей и прикладной физики) проводят практически половину учебного времени и там же защищают дипломные работы. Большая часть студентов, по крайней мере, в те годы, когда Физтех активно развивался, оставалась работать именно в этих или смежных базовых институтах.

Важно, что преподают здесь специалисты, которые активно работают в данной области науки и техники. Вовлечение студентов в самостоятельную творческую научную или производственную деятельность - это необходимое условие подготовки современного инженера-исследователя.

Опыт показывает, что когда специальная подготовка студентов ведется в тесной кооперации с НИИ и КБ, то профессиональная переориентация этих учреждений сразу же влечет за собой изменение характера знаний, приобретаемых студентами. В результате выпускники ВУЗа овладевают новейшими достижениями в своей области, что резко сокращает сроки их адаптации после окончания института. Таким образом, ликвидируется объективно существующий разрыв между стабильными вузовскими программами и уровнем развития науки и техники.

ВУЗ обязан отчетливо представлять себе, куда пойдут специалисты после его окончания. Чем точнее он знает ответы на эти вопросы, тем эффективнее будет вся его деятельность. Именно поэтому определенные и немалые трудности возникают сегодня на Физтехе. Самая большая трагедия сегодня для Физтеха - это "невостребованность" его выпускников. Можно только надеяться, что это явление временное (крик души старого ректора!).

Вторым аспектом системы Физтеха является проблема отбора талантливой молодежи, поступающей на Физтех. В частности, до сих пор, и это было заложено много лет назад, существует целая система отбора кандидатов в студенты Физтеха. Это и Заочная физико-математическая школа, которая давала очень большое количество абитуриентов, и вечерние школы в пределах Москвы и Московской области, и олимпиады и многое другое. У нас были такие цифры: для того, чтобы отобрать 1000-1500 студентов на Физтех для конкурса на приеме, необходимо было просмотреть в 10-15 раз большее число абитуриентов.

И третий аспект этой системы в классическом ее понимании заключался в том, что студенты получали очень престижное распределение. Большая группа выпускников Физтеха шла в аспирантуру. Правильная направленность студентов, а именно, продолжение темы дипломной работы в аспирантуре - вполне позволяла им в течение трех, иногда и двух лет после окончания института, защищать кандидатскую диссертацию.

Вот эти три аспекта системы, их надо отчетливо понимать. Хочу еще раз отметить: Физтех совмещал в себе активно сильные стороны университетского и технического образования. То есть это была университетская широта и фундаментальность образования и утилитарная, узкая, но очень глубокая подготовка в базовых институтах.

Можно сказать, что таким образом Физтеху удавалось соединять образование с наукой и производством. В этом его уникальность. В Западной Европе и Америке фактически вся наука сосредоточена при университетах. В России примером классического университета является Московский университет. По своему научному потенциалу он соизмерим, видимо, с потенциалом Академии наук. У нас существует разделение на науку фундаментальную, которая находится в большей степени в стенах Российской Академии наук, вузовскую науку, которая находится в недрах высших учебных заведений, и на прикладную науку - это отраслевые КБ и институты. Так вот, система Физтеха позволила, по существу, ликвидировать разрыв и противоречия между наукой фундаментальной, прикладной и промышленной. Естественно, что наука едина.

Можно утверждать, что система Физтеха являла собой пример классического технического университета. К сожалению, сейчас понятие "технический университет" или "академия", в том числе слово "академик" резко девальвировалось. Еще и еще раз повторяю, что только редкое сочетание обстоятельств: национальная стратегия страны, наличие плеяды выдающихся ученых, которые поняли сразу после войны, что нужны специалисты нового типа; наличие в России целого комплекса научных центров, где и были организованы базовые институты; талантливость нашего народа (80-90% лучших выпускников приехали учиться на Физтех из глубокой провинции), - именно сочетание этих аспектов, несмотря на очень тяжелые бытовые условия, какие-то бесконечные катаклизмы, позволило создать такой уникальный вуз. Это надо отчетливо понимать.

Что же не удалось сделать на Физтехе? Это уже с высот сегодняшнего дня. Я бы сказал, с высот Покрова дня 1995 года.

Не один раз ставился вопрос о том, что нужно давать студентам и элементы инженерного образования. Председатель координационного совета МФТИ П.Л.Капица к этому относился с интересом, но не настаивал, понимая, что студенты и так явно перегружены. Уже в бытность мою ректором мы специально приглашали нескольких известных специалистов, которые могли бы поставить курс инженерных наук в МФТИ. Достаточно назвать профессора И.О.Юргенса. Или члена-корреспондента В.В.Соколовского, крупного специалиста в области механики твердого тела, механики сыпучих сред. Имя его широко известно в научном мире. Приглашали также конструкторов из НИИ-1 - создателей знаменитых "Катюш". Но практически поставить на уровне фундаментального образования инженерное нам на Физтехе не удалось. Я думаю, что это довольно серьезный пробел в обучении. Некоторые выпускники первых наборов достигли определенных высот, не в последнюю очередь, а, может быть, именно потому, что они все-таки прошли какую-то часть курсов технического ВУЗа, где во главу угла было поставлено инженерное образование. Не будем сейчас к этому возвращаться. Практически, казалось, что это делать было невозможно, не хватало времени. Здесь скорее всего "забивал" энтузиазм преподавателей общих кафедр. Они очень много давали материала: были обязательные, жестко контролируемые домашние задания и др. И к настоящему времени инженерное образование в МФТИ остается на втором плане. Может быть, это проблема будущего. Но как ее решать без потерь в области фундаментальных наук, я, честно говоря, не знаю. То же самое относится и к элементам экономического образования.

Мы придерживались довольно простого правила. Я говорю "мы", имея уже в виду опыт ректорства на Физтехе. Мы делали так: чтобы математику у нас читали сотрудники Математического института имени Стеклова, а физику, например, сотрудники Физического института Академии наук или Института физпроблем (извините за повтор). Именно широкое совместительство (в то время это было абсолютной новинкой) на Физтехе очень активно использовалось. Нас "топтали" партийные организации, нас "били" все время за то, что у нас так много совместителей, ибо, по существу, Минвуз выступал против этого. Но тем не менее, на Физтехе в то время работало до 50 членов Академии наук. Это было уже соизмеримо с МГУ, хотя Физтех имел всего около 5 тысяч студентов (а университет 20-30 тысяч!).

Институт все время подвергался различным проверкам. Ставился, например, вопрос, что студент должен работать не больше сорока часов в неделю. Наши студенты работали, как мы подсчитывали (Михаил Васильевич Родин, а потом Дмитрий Александрович Кузьмичев это хорошо делали), не менее 60 часов в неделю. Не менее. При очень жесткой системе контроля домашних заданий, и, я бы сказал, "зверствовании" преподавателей иностранного языка и математиков на младших курсах, студенты, конечно, явно перерабатывали. Тогда мы решили сделать еще один шаг, который вообще был нетрадиционным для высшей школы в то время. Мы ввели пятидневное обучение, которое сохранено и сейчас (или суббота, или понедельник у студентов были свободны от аудиторных занятий). Это день самостоятельной работы.

Был также введен сорокаминутный академический час, сделан после первых двух часов занятий двадцатиминутный перерыв, чтобы студенты могли позавтракать и т. п.

(Это уже детали, хотя и важные, так как они облегчали жизнь студентам.)

Благодаря тому, что студенты очень много работали и благодаря такому мощному старту, первому Постановлению 1946-го года, к Физтеху было особое отношение. Стипендия была выше, чем в других ВУЗах (в том числе и аспирантская). Мы проводили прием в институт на месяц раньше, чем другие ВУЗы. Абитуриенты, получившие положительные оценки на вступительных экзаменах в МФТИ, но не прошедшие по результатам собеседования, по конкурсу, могли быть зачислены без экзаменов в ряд других технических ВУЗов Москвы. Все это давало определенные преимущества. Но мы очень, очень осторожно пользовались этими преимуществами. Например, такой момент. В связи с тем, что Минвуз не выполнял план по выпуску аспирантов (тогда все - план! план! план!), нам было разрешено брать любое количество аспирантов. И поэтому мы ставили вопрос так, что тема дипломной работы должна быть, по существу, продолжена в кандидатской диссертации. И тогда аспирант аккуратно укладывался в три года и защищал диссертацию в срок аспирантской подготовки.

В середине 70-х гг. мы получили возможность резко увеличить количество аспирантов в институте. Если не ошибаюсь, то прием в аспирантуру доходил до нескольких сот человек. Прием 200-250, а общее число аспирантов - 500-600 человек. Это вот один из моментов отношения к Физтеху, когда допустимые привилегии давали возможность резко увеличить качество подготовки специалистов. При такой интенсивной подготовке кадров то, что удавалось Физтеху делать за 5-6 лет, в других системах на это уходило 10, иногда 15, а порой и 20 лет. То есть это еще раз говорит о замечательных возможностях такой системы.

Я хотел бы сказать еще о том, что состояние энтузиазма и какого-то творческого подъема ощущалось в работе всего коллектива института. Наверное, это было ощущение причастности к большому делу. На кафедрах, факультетах, подразделениях института работали люди не просто добросовестно, но даже самоотверженно. Я хотел бы перечислить многих, но боюсь обидеть тех, чьи имена сегодня сюда не войдут. Скажу о тех, кто работал на Физтехе с самого начала несколько десятков лет: это Галина Евгеньевна Пономарева, лаборант кафедры высшей математики; главный бухгалтер института Григорий Федорович Полуянов, диспетчер учебной

части Таисия Федосеевна Минченко, инспектор I отдела Грачева Зинаида Ивановна, мой бессменный помощник и секретарь Любовь Васильевна Аверина, заведующий гаражом Валентин Александрович Федоров и многие, многие другие.

Теперь мне хотелось бы остановиться на внешних контактах. В основном это будет касаться связей института с партийными организациями, с вышестоящими партийными органами и других аспектов. Не буду долго распространяться, могу лишь сказать, что отношения с партийными органами у Физтеха всегда были очень сложными и складывались тяжело. Особенно это касалось местных партийных органов, я имею в виду Мытищинский горком партии и в большей степени Московский областной комитет партии.

Особые трудности и проблемы, по крайней мере, в течение моей работы и деятельности всей нашей команды, возникали при взаимодействии с отделом науки и высших учебных заведений обкома партии. Чем выше были контакты Физтеха с партийными органами, тем лучше нас понимали, и тем легче было общаться.

Как правило, в отделе науки и учебных заведений МК КПСС были люди, пришедшие из разных структур партийного аппарата, далеко не все они понимали специфику работы ученого и в большей степени к Физтеху относились негативно. Особенно это проявилось в конце 70-х - начале 80-х гг., когда во главе этого отдела стоял небезызвестный человек - Н.С.Малофеев. Его отношение к науке не сводилось только к взаимоотношениям с Физтехом. Это касалось его контактов со многими наукоградами, которые в 70-80-е годы бурно вырастали в Московской области: Пущино, Черноголовка и др.

Почти всегда сложно складывались отношения ректората и партии внутри Физтеха. Конечно, были секретари парткома, которые понимали глобальные проблемы и задачи института. К таким я отношу Дмитрия Александровича Кузьмичева, Анатолия Тимофеевича Онуфриева, Владимира Оганесовича Геогджаева, Юрия Георгиевича Красникова и некоторых других.

Но ряд секретарей был настроен на определенную конфронтацию ректората и парткома. Анализируя весь свой долгий путь ректора, могу сказать, что, видимо, это была установка обкома партии. В конце концов, подобная политика и привела к тому, что коммунистическая партия в начале 80-х годов начала рассыпаться.

Физтех тоже испытывал большое давление со стороны обкома партии. Не хочу здесь подробно останавливаться на личностных моментах. Хочу лишь сказать, что, когда в 1985 году я попал на операцию, то со стороны обкома партии была организована некая акция, в частности, по проверке правильности уплаты партийных взносов ректором института.

В течение 5-6 месяцев несколько человек из комитета партийного контроля проверяли за 25 лет моей работы на Физтехе правильность уплаты членских партийных взносов. В результате оказалось, что за 25 лет я не доплатил 243 рубля, хотя было произведено много добровольных взносов - пожертвований (есть все документы). Это была акция, направленная против ректора и Физтеха. Но если все это соизмерить с сегодняшним положением, когда идет разбазаривание колоссальных государственных средств, когда люди, которые в то время боролись за "чистоту" партийных кадров, делают свою карьеру на антикоммунизме, то это кажется не столько нелепым, сколько грустным. Я партбилет не сдавал, из партии не выходил, но ушел с Физтеха с партийным выговором. Для меня совершенно ясно, что работать в тех условиях и ученому, и администратору было невозможно. Пресс партийный достиг своего апогея. Особенно это началось после 1981 - 1982 гг., что, видимо, шло с самого верха, когда Л.И.Брежнев уже отошел от активной работы. Его сменил Ю.В.Андропов, который "неожиданно" быстро умирает, потом его заменил К.У.Черненко, который тоже быстро уходит, потом, наконец, приходит М.С.Горбачев... После этого партия совершенно разваливается.

Я хочу сказать, что партбилет свой храню как реликвию, но всем родным, близким и физтеховцам хочу завещать - ни в какие партии не вступать!

Такое противодействие между партийными и административными органами внутри, особенно в научных коллективах, создавало очень большое напряжение. Был, конечно, определенный резон в том, что партком имел некие контролирующие функции. Но провести разумную грань взаимодействия здесь практически невозможно. Очень много сил уходило на то, чтобы институт развивался, вся ответственность за какой-нибудь провал, "отступление от правил" ложились на ректорат и лично на ректора. Но это уже пройденный путь, и думаю, что такая несообразность, несуразность советской действительности в те годы, видимо, и привела к тому, что коммунистическая партия была ликвидирована, и теперь уже воссоздается на других основах, на парламентском уровне.

Почему я ушел с Физтеха? Мое время кончилось (25 лет!). Физтеху я отдал все свои силы, здоровье и, если хотите, жизнь. Сегодня наступили другие времена и поются другие песни. Главное - сегодня все мы, ученые, физтеховцы не востребованы!

Судьба мне подарила во время работы на Физтехе контакты с выдающимися умами отечественной науки мирового класса.

В течение долгого времени у нас были чрезвычайно теплые и очень доверительные отношения с академиком Петром Леонидовичем Капицей, вплоть до его смерти в 1984 году. П.Л.Капица был de facto председателем Координационного совета института. Он очень любил Физтех. Я очень сожалею, что до сих пор Физтеху не присвоено имя Капицы. Координационный совет собирался за 25 лет, в течение которых я был ректором, всего 2-3 раза. Но регулярно, примерно раз в месяц, у нас проходили очень обстоятельные разговоры с Петром Леонидовичем, где многое обсуждалось, например, тенденции развития науки, высшей школы и вообще образования. Как правило, он назначал мне встречу на ужин, в 8 часов вечера. Как правило, я к нему опаздывал, потому что ехал из Долгопрудного. Как правило, он всегда хмурился и говорил: "Олег, вы опять опаздываете". Как правило, я всегда был голоден.

Встреча наша всегда начиналась с чисто английского ужина во флигеле Петра Леонидовича, что на Воробьевых горах. Изысканный ужин состоял из традиционного английского омлета с беконом (в очень умеренной порции) и иногда кукурузные хлопья с молоком. На вопрос его жены Анны Алексеевны: "Хотите ли Вы еще?" - я, естественно, отвечал "нет", хотя это было не совсем так (или совсем не так).

После ужина мы переходили на второй этаж, где продолжали беседу далеко за полночь. Могу сказать, что П.Л.Капица был один из самых стойких и ярких патриотов нашей страны. Он практически на всех этапах отстаивал достоинство и приоритет отечественной науки и нашего образа жизни. Можно долго говорить о многих аспектах наших бесед. Ему нравился Физтех, ему нравилась система организации, он практически не вмешивался в деликатные внутренние аспекты жизни института. Глобальные вещи мы всегда оговаривали, и его реакция была весьма ценной. Когда были наиболее трудные моменты на Физтехе, а они возникали регулярно, то мы склонялись к тому, что целесообразно, например, заслушать работу Физтеха на Президиуме академии. Таких заседаний было три - в 1970, 1976 и 1984 гг. В частности, П.Л.Капица имел очень большое влияние на президента Академии наук СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша, человека несгибаемой воли. Инициатором того, чтобы в очередной раз послушать на Президиуме "систему Физтеха" и активно ее поддержать (подчеркиваю, активно поддержать) всегда был Петр Леонидович.

Мы с П.Л.Капицей больше оговаривали подготовку кадров по академическим и научным институтам, не касаясь промышленных, оборонных центров и т.д. Например, создание факультета аэромеханики и летательной техники, что проходило с очень большим трудом в городе Жуковском, он довольно активно поддержал. Ему, в частности, очень понравилось, что нам удалось построить корпус общежитий в Зюзино. Известно, что он посетил это московское общежитие Физтеха.

Он очень позитивно отнесся к организации факультета проблем физики и энергетики на базе корпуса, который нам любезно предоставил академик Р.З.Сагдеев на территории Института космических исследований в Москве. П.Л.Капица торжественно открывал этот факультет.

В беседах мы касались и общих академических проблем. Наиболее сложное положение с академией было в середине 70-х годов, когда Мстислав Всеволодович Келдыш "ушел" с поста президента Академии. И в наших разговорах Капица довольно часто обращался к мысли, кто должен быть президентом Академии. Спектр наших разговоров был очень широк.

Петр Леонидович поддерживал мою научную деятельность, и мы довольно часто обсуждали, например, проблемы расчета явления турбулентности, это очень специфическая, сложная задача. Я несколько раз выступал у него на семинаре, который продолжался ровно час. (У Капицы был такой медный подвешенный круг и деревянный молоток. Как только час кончался, он ударял молотком по медному кругу, и докладчик должен был прекратить свое выступление). Ему очень понравился наш подход к исследованию турбулентности, исходя из структурного характера такого явления. Эта работа совсем недавно нашла активную поддержку одного из крупнейших мэтров в этой области профессора Франка Харлоу в Лос-Аламосе, который работал еще с Тейлором и с Оппенгеймером, начиная с конца 40-х годов в области моделирования ядерных взрывов, проблем турбулентности, неустойчивости и т.д.

Были у меня очень плодотворные (но кратковременные, к сожалению) контакты с академиком Сергеем Павловичем Королевым. Во-первых, они носили чисто научный характер; во-вторых, когда я уже стал ректором, мы с ним несколько раз говорили о судьбе Физтеха. К сожалению, Королев очень рано ушел из жизни, погиб после операции в 1966 году, на грани своего 60-летия. Он был руководителем специализации на Физтехе, которая содержала две кафедры внутри его знаменитого конструкторского бюро "Энергия". Одну из кафедр аэродинамического профиля опекал его ученик Андрей Григорьевич Решетин, человек очень близкий к Королеву. А другую кафедру - член-корреспондент РАН Борис Евсеевич Черток и академик (впоследствии) Борис Викторович Раушенбах.

В частности, мы договорились, что на вечере, посвященном 20-летию Физтеха, в ноябре 1966 г., Сергей Павлович Королев сделает центральный доклад. Об этом мы говорили с ним в конце 1965 года. Тогда был пик, расцвет космической науки. Как-то я приехал в КБ "Энергия". Решетин провел меня к С.П.Королеву. Он был не в настроении. При мне шел какой-то сложный разговор с "верхом". По-моему, американцы провели "впереди нас" какую-то необычную стыковку. Я, естественно, слышал только то, что произносил С.П.Королев. Он активно защищал позиции советской космонавтики, а генсек, видимо, его в чем-то укорял. Именно в эту нашу встречу С.П.Королев подтвердил, что на 20-летие Физтеха он выступит с центральным докладом.

Вместе с А.Г.Решетиным, а также с моим учеником, ныне доктором наук В.Н.Фоминым и многими другими мы вели довольно активную деятельность с КБ "Энергия", направленную на расчет спускаемых космических аппаратов при входе их в атмосферу Земли. Нам удалось найти некие дополнительные резервы, особенно при создании ракетоносителей, меняя несколько структуру этих аппаратов. Королеву это очень понравилось, и он даже однажды предложил мне на совещании генеральных, которые проводились у него достаточно регулярно, выступить и высказать свои замечания в этой области.

Я помню, что там был академик Н.А.Пилюгин, академик М.В.Келдыш и довольно небольшой круг лиц. Когда я вошел, присутствующие к этому отнеслись не очень одобрительно. С.П.Королев предложил рассказать о нашей работе. Первая реакция окружающих была не очень позитивной. А когда я сказал, что несколько процентов можно выиграть по уменьшению сопротивления летящих объектов, повышению тяги и т.д., С.П.Королев говорит: "Слушайте, так это же страшно интересно, это важно, смотрите, что другое поколение несет нам..." Далее мое выступление воспринималось присутствующими активно.

Почему тогда это было важно? 1967 год. 50-летие Октябрьской революции. Все было направлено на то, чтобы в 1967 году нам первыми высадиться на Луну. Позже я присутствовал (это уже было после смерти Сергея Павловича Королева) на очень кратком совещании у Сербина, в отделе обороны ЦК, где этот вопрос обсуждался. Наши носители недотягивали, причем недотягивали очень немного, чтобы суметь произвести посадку на Луну и вернуться на Землю. Вот почему этот аспект был важным, был весьма кстати, что мы нашли способ получить выигрыш в несколько процентов тяги. Это очень высоко оценил С.П.Королев, и, насколько я понимаю, это, может быть, сыграло решающую роль в присуждении мне Ленинской премии. Видимо, именно С.П.Королев внес меня в список основных разработчиков, получавших Ленинскую премию. Это происходило во время первого выхода наших космонавтов в космос.

В 1967 году было совещание у Сербина относительно посадки на Луну, и все понимали, что без С.П.Королева мы этот вопрос решить не сможем, несмотря на то, что мы были, как и американцы, на пределе подхода к решению этой проблемы. Я не сомневаюсь, что если бы Королев был жив, то первыми высадились бы на Луне наши космонавты.

С.П.Королев очень хорошо относился к физтеховцам, он считал, что это люди нового мышления. Когда я ему как-то сказал, что им негде жить в Подлипках, он сразу среагировал: "Надо что-то придумать. Мне известно, что в одном из новых домов есть пустующие квартиры, занимайте". Мы заняли 2-3 квартиры, и там стали жить студенты Физтеха. Такие "штрихи" создавали чрезвычайно благоприятное общественное мнение вокруг всего института, они, может быть, и были тем основным детонатором, который позволял нам успешно работать.

Анатолий Алексеевич Дородницын. Это мой учитель. Всем, что состоялось в моей научной карьере, я в полной мере обязан академику Дородницыну. Наше знакомство состоялось в 1949 году, когда он единственный раз на Физтехе читал курс "Теория функций комплексного переменного". Читал он очень скрупулезно. В то время было мало учебников по ТФКП. Особенно привлекал и был важным в его преподавании раздел "Теория комфорных отображений". Этот раздел, который требовал большого искусства, активно используется в аэродинамике и сейчас. Академик Дородницын учил нас решать очень сложные задачи.

А.А.Дородницын - человек, вообще-то, жестких, строгих правил. Он великолепно знал практику, но был в то же время очень тонким, изощренным математиком в целой серии разделов, я бы сказал, чистой математики. Он великолепно владел теорией, очень любил теорию дифференциальных уравнений. Он вел специальный, необязательный семинар для студентов, который мы активно посещали, по качественной теории дифференциальных уравнений.

Наш контакт с ним начался, хотя я был на другой специальности, в конце 40-х годов. Одна из первых курсовых работ, которую он мне предложил, касалась теории характеристик для гиперболических уравнений для случая симметрических течений. Сейчас это кажется далеким прошлым, но в то время это было весьма актуально. А самое первое наше знакомство состоялось, когда он, рассказывая о некоторых задачах, сослался на свои работы, и мы с Анатолием Голубинским (одним из очень талантливых выпускников, великолепным музыкантом, впоследствии работавшим в ЦАГИ и рано ушедшим от нас), вместе начали эти работы разбирать. И вдруг я у Дородницына нашел... ошибку. Довольно спокойно выслушав меня, он сказал: "Надо еще к этому вернуться". И предложил мне посмотреть параллельно еще одну задачу. С этого и началась наша совместная активная научная работа.

Тогда в 1951 году создавался, я бы сказал, советский Лос-Аламос, это Институт прикладной математики, ныне ИПМ имени М.В.Келдыша. Там были собраны лучшие умы: Келдыш, Дородницын, Тихонов, Самарский, Гельфанд, Годунов, Бабенко, Курдюмов и другие.

В ИПМ был создан отдел Дородницына, и он мне предложил начать работать в этом отделе.

Федор Иванович Дубовицкий, исполнявший тогда обязанности директора МФТИ, посоветовал мне остаться в физтеховской аспирантуре, а по существу, мы работали в Отделе Дородницына в ИПМ.

После создания Вычислительного Центра Академии наук, где Дородницын стал директором, мы перешли в ВЦ. Нас было трое, его близких учеников. Кроме меня, это - Юрий Дмитриевич Шмыгловский, ныне доктор наук, очень тонкий аналитик, известный специалист в области радиационной газовой динамики; Павел Иванович Чушкин - один из любимейших учеников Дородницына, который, к сожалению, несколько лет назад скончался. Ко всем своим ученикам Анатолий Алексеевич относился весьма строго.

Мы довольно поздно защищали наши кандидатские диссертации. Все трое, вместе. У нас даже был один общий банкет. Это было уже в 1957 году. Дородницын очень долго нас "держал", но защиты прошли весьма успешно. Оппонентом на защите кандидатской диссертации у меня был академик С.А.Христианович и член-корреспондент Г.Г.Черный.

Христианович очень высоко отозвался о моей работе ("Обтекание затупленных тел с отошедшей ударной волной") и активно настаивал на присуждении сразу же докторской степени. Все это происходило в Математическом институте имени Стеклова.

Повторю, Анатолий Алексеевич Дородницын сыграл большую роль в моей судьбе. По моим данным, именно он и Иван Федорович Петров решились выдвинуть меня, тогда молодого кандидата наук, в 1962 году на роль ректора МФТИ. По-моему, они специально говорили об этом с Сербиным. Потом, в 1964 году, уже будучи ректором МФТИ, я защищал докторскую диссертацию, весьма обширную работу. Было значительно труднее работать, потому что Физтех отнимал много сил и времени.

С Анатолием Алексеевичем Дородницыным мы прожили довольно сложную жизнь. Далеко не всегда наши отношения были простыми. Но многие сложные проблемы, которые то и дело возникали на Физтехе, мы обсуждали с ним, и вместе находили нужное решение. Когда случались тяжелые минуты в жизни и у него, и у меня, мы всегда были вместе. Он был исключительно порядочным человеком, но, я бы сказал, далеко не коммуникабельным. Когда он умер, все самые тяжелые моменты легли на мои плечи. Мы, его ученики, поклялись, что будем честны перед его памятью.

У нас до сих пор очень хорошие отношения с академиком С.А.Христиановичем. Они начались еще в 1957 году. По-моему, сегодня это самый крупный советский, российский механик. Это патриарх, человек с исключительной интуицией, прошел колоссальную школу, был заместителем начальника ЦАГИ по науке, был в течение длительного времени организатором научного центра в Новосибирске, куда уехал вместе с Лаврентьевым. Вообще, какое было потрясающее время, конец 60-х - начало 70-х годов! Рождались научные города. Целая плеяда выдающихся ученых с мировым именем уехала в Новосибирск. Это академики Лаврентьев, Христианович, Яненко, Соболев, Мальцев, Векуа и многие, многие другие. Они создали уникальный научный центр с хорошими бытовыми условиями практически на голом месте, в лесу. Это заслуга персонально Михаила Алексеевича Лавреньева и Никиты Сергеевича Хрущева. Последний очень поддерживал создание Центра.

Мне известно, что японцы в течение нескольких недель "облазили" весь Новосибирский академгородок (это могут делать только японцы) и провели детальный анализ всех форм организации Новосибирского центра. Потом, в 80-90-е гг., в Цукубе они создали уникальный научный центр, "по образу и подобию" Новосибирского.

Но как это обычно бывает у всех больших людей в России, судьба распорядилась с М.А.Лаврентьевым очень жестоко. Он был вынужден покинуть Новосибирский городок. Его оттуда просто вытеснили...

М.А.Лаврентьев приехал в Москву разбитый, не понимающий что происходит. Ему тогда было уже 80 лет. Мы хотели (открою некие секреты) пригласить его работать на Физтех. Как-то я за ним заехал. Он, человек высокий, неуемный, плохо влезая в машину, говорит: "Что за машина у тебя - "Волга" какая-то низкая!" "У нас" - отвечаю ему. - "Нет, у тебя!"

Приехали мы на Физтех. У него была теплая беседа с Иваном Федоровичем Петровым. А когда мы уезжали с Физтеха, Лаврентьев спросил, что здесь делает Петров. Отвечаю: "Как что?! Он же основатель Физтеха". - "Ну, ты молодец!" Петров был сохранен у нас до конца.

Когда я начал водить Лаврентьева по лабораториям Физтеха (был уже построен и оборудован корпус электроники), он все смотрел и говорил: "Это мы переделаем, это выкинем" и т.д. Я с ужасом представлял себе, как мы все это будем "выкидывать и убирать". Перед тем, как идти в столовую, повел его в бассейн. Ему там очень понравилось, и тут он сказал самую страшную для меня фразу: "Бассейн закроем, сделаем здесь гидродинамический центр. Поставим здесь волнообразователи и будем испытывать движения моделей судов". И это после того, как мы с Родиным потратили полжизни на создание этого бассейна, когда студенты трех поколений рыли яму то в одном углу, то в другом и т.д. Потом даже появилась шутка: "А зачем Физтеху бассейн?" Действительно. Когда рядом есть озеро, канал. Но тем не менее мы осилили этот бассейн.

Лаврентьев понял, что в 80 лет начинать новую жизнь в новых условиях почти невозможно. Но тем не менее снова начал научную работу на полигоне МФТИ в Орево, там восстановилась небольшая лаборатория. Михаил Алексеевич часто бывал на полигоне, в "лаврентьевском домике".

Ему предлагали стать деканом мехмата МГУ. Тоже не состоялось. Этот великий ученый, стратег, великий администратор, тот, кто вытащил в стране невероятное количество дел, "человек от земли", - не вписывался в цивилизованные рамки московской академической среды. Это был истинно русский человек с истинно российскими недостатками. Не умеет Русь достойно ценить и провожать своих великих людей. Я не знаю, как в других странах, но в России своих пророков, конечно, нет!

Любимым учеником у него был физтеховец (ныне академик) Богдан Войцеховский. Из москвичей он очень любил Сергея Иорданского.

Когда я был незадолго до кончины Михаила Алексеевича у него дома (а он жил на Ленинском проспекте, против универмага "Москва", в скромной трехкомнатной квартире), я говорил его жене Вере Евгеньевне, что не лучше ли перебраться в Новосибирск (там у них был коттедж), что здесь тяжело. Она ответила, что ей здесь нравится: "Посмотрю на улицу - движение, жизнь..."

И уже после его смерти начали называть проспекты, улицы именем Лаврентьева. Все это было, но уже поздно.

Когда академик Капица получил Нобелевскую премию и вторую Звезду, я приехал его поздравлять. Мы поговорили с ним, а он посмотрел на меня печально и сказал: "Олег, поздно". Такова Россия.

Мы коснулись немного истории и настоящего Физтеха. Теперь остался наиболее сложный вопрос - о будущем МФТИ. Прогноз в науке, экстраполяция сильно затруднены, очень часто они не оправдываются. Но некоторые, я бы сказал, свои стратегические соображения, думаю, высказать можно.

Первое - в чем сегодняшняя основная трудность состояния института? Она заключается в том, что многие оборонные промышленные предприятия испытывают резкий спад, если не развал, и потребность в новых кадрах значительно уменьшается. Это касается и ряда академических институтов. Но тем не менее, я думаю, что еще в течение нескольких лет Физтех может жить по своей классической системе и проводить подготовку специалистов по системе базовых институтов.

В частности, недавно я встречался с уже упоминаемым Андреем Григорьевичем Решетиным. Он мне сказал, что в КБ "Энергия" имени Королева физтеховская кафедра существует, и выпускники охотно идут работать на это предприятие. К сожалению, не везде так.

Хотим мы этого или нет, целевые функции Физтеха постепенно размываются. Это очень печально. Нет практически распределения, студенты не отдают себе отчет в том, куда пойдут работать по окончании института.

Но, еще раз повторяю, я думаю, что в течение определенного времени, по крайней мере до конца XX века, Физтех будет работать по этой системе; потребность в молодых интеллектуальных кадрах как для науки фундаментальной, так и для оборонной техники будет существовать. Это первый аспект моего видения.

Второй момент, касающийся будущего Физтеха. Я убежден, что необходимо в стены МФТИ более активно вводить большую науку. Этот вопрос возникал давно и не раз обсуждался на разных уровнях. Почему же мы все-таки не шли активно на создание, например, классических выпускающих кафедр в МФТИ? Я обговаривал это со многими профессорами, в том числе с академиком Капицей. Но система базовых институтов великолепно себя оправдывала, поэтому прямой необходимости тогда идти на это не было. Тем не менее, попытки организации таких классических выпускающих кафедр в стенах самого Физтеха известны. Я имею в виду не только формальную организацию факультетских кафедр, но и создание целых научных школ в институте, так, как это происходит, например, в Московском университете. В течение многих лет мы работали вместе с членом-корреспондентом В.В.Соколовским. У него была в МФТИ классическая выпускающая кафедра, и он подготовил прекрасных ученых на этой кафедре (И.В.Ширко, П.И.Перлин, В.О.Геогджаев и др.).

То же самое относится и к кафедре физической механики, возглавляемой членом-корреспондентом РАН В.М.Иевлевым. Это очень крупный ученый, к сожалению, рано ушедший от нас. Он создал большую научную школу, успешно развивающуюся на Физтехе сейчас. Представители ее - профессор А.Т.Онуфриев, много лет работавший проректором МФТИ по научной работе, и нынешний проректор по науке профессор Э.Е.Сон, а также ряд других замечательных ученых.

Представитель ленинградской школы радиотехники, школы В.И.Сифорова, профессор Евгений Иванович Манаев работал на Физтехе со дня его основания. Он тоже стал одним из эпицентров создания большой мощной школы в рамках Физтеха. Сегодня успешно работают в МФТИ его ученики, ныне известные профессора, доктора наук Борис Николаевич Митяшев, Леонид Петрович Куклев и многие другие.

Я бы сказал так: рано или поздно Физтеху необходимо заводить большую науку, создавать научные школы у себя, в своих стенах. Как-то лет пять назад, выступая в институтской газете "За науку", я высказал это мнение. Мы вообще исподволь, интуитивно к этому готовились. Создание факультетского цикла - это первый шаг закладки фундамента большой науки в стенах Физтеха. Ценой больших усилий, но нам все-таки удалось построить высотный "сиреневый" корпус на территории института. Мы думали, что рождение таких целевых корпусов с глубоким научным содержанием будет в дальнейшем продолжаться. Хотя сегодня рассуждать о будущем трудно.

Физтех будущего, видимо, не будет существовать в "чистом" виде, как это задумывалось академиком П.Л.Капицей (в Долгопрудном только фундаментальная образовательная подготовка, а вся наука на базах). Я убежден, что нужна интеграция образования и науки в самом МФТИ.

Сегодня в институте существует три крупных цикла подготовки кадров. Прежде всего, физика - общая, теоретическая, прикладная, химическая, биологическая. Почти все компоненты физики имеются, причем, поставлено это лучшими российскими учеными. Второй цикл - радиотехника, кибернетика, физическая электроника, квантовая электроника и многое другое. Этот цикл имеет свою специфику, особенности, своих лидеров. И третий цикл - это аэрофизика, механика, прикладная математика, теория управления, компьютерная техника, математическое моделирование и другие аспекты. Убежден, что на Физтехе надо было бы иметь три целевых исследовательских института, как это делается в том же МГУ, не говоря о том, как это делается в Массачусетском институте, который имеет десятки таких институтов при себе, где сосредоточена большая наука, ученые со своими научными школами и традициями.

Сиреневый корпус Физтеха строился как исследовательский центр факультета управления и прикладной математики и связанных с ним смежных дисциплин. Мне кажется, что рождение такого рода исследовательских центров или институтов при самом Физтехе - явление очень перспективное. Но сейчас это сделать по объективным и субъективным причинам, очевидно, трудно. Повторю еще раз: большая заслуга сегодняшнего руководства Физтеха состоит в том, что оно сохранило основные принципы системы Физтеха, но дальнейшее развитие - это уже удел новых поколений. Рано или поздно это произойдет, но мое мнение, что ректор, который это сделает, может быть, еще не родился. Учитывая сегодняшнее состояние российской науки, я думаю, что возможна, хотя это не бесспорный вопрос, работа института по смешанной системе, когда крупные ученые создают выпускающие кафедры внутри самого Физтеха и в то же время продолжается работа по системе базовых институтов. Вопрос этот не простой, однозначного решения сейчас нет.

И наконец, последний аспект. Это то, что сейчас происходит на Физтехе стихийно, но, возможно, этот процесс в какой-то степени будет отрегулирован. Физтеховцы получают сейчас после прохождения первого цикла степень бакалавра. Идея заключается в том, что после освоения фундаментального цикла, который (я абсолютно авторитетно утверждаю) намного превосходит практически любой фундаментальный цикл любого ВУЗа Америки и Западной Европы, наиболее отличившихся студентов можно было бы направлять на вторую ступень обучения за рубеж. Физтеховское образование очень ценится за рубежом, и чтобы его сделать более цельным, может быть создать систему базовых институтов не только в Москве, не только в Московской области, но и за рубежом, например, в Америке. Я думаю, что при определенной проработке на самом высоком уровне это допустимо, и на это можно было бы пойти. Но главное то, что Физтех - это подготовка национальных кадров. И если Физтех скатится на позиции подготовки кадров для зарубежных центров, думаю, что это обернется для будущей России просто катастрофой. Поэтому остается надеяться, что еще будут глобальные национальные программы в России, и тогда Физтех потребуется в первую очередь.

Роль Физтеха, как мозгового центра, не воспринимается нынешними руководителями страны.

Не хотелось бы заканчивать на минорной ноте, необходимо оставаться оптимистами. Конечно, основная цель института как была, так и остается прежней - это подготовка кадров по стратегическим национальным программам. Я уверен, что время Физтеха еще придет, и он скажет веское слово.

Сегодня же Физтех требует к себе очень заботливого отношения и внимания!

Copyright SmartSoft Ltd. 17.08.2003